Музыкальная пропаганда в Ораниенбурге

Ответ коменданта лагеря на обвинения

В иностранных и эмигрантских газетах появились обвинительные статьи, доказывающие преступления нацистов против узников концлагеря. Среди них – рассказ о лагерном заключении Герхарда Сегера, который в 1934 году бежал из Ораниенбурга. Еще важнее обвинения в адрес нацистов, которые прозвучали в опубликованной в 1933 году в Базеле и получившей широкую известность "Коричневой книге о гитлеровском терроре и поджоге Рейхстага" (нем. Braunbuch über Reichtagsbrand und Hitlerterror). Комендант Ораниенбурга Вернер Шефер быстро отреагировал на выпады в свой адрес и в 1934 году в Берлине была выпущена книга "Концлагерь Ораниенбург. Анти-коричневая книга о первом немецком концлагере" (нем. Konzentrationslager Oranienburg. Das Anti-Braunbuch über das erste deutsche Konzentrationslager). Эта книга, была в то время единственным случаем, когда комендант лагеря, защищая себя, создал письменный документ, в котором переплеталось самовосхваление с нацистской пропагандой. 2000 экземпляров книги министерство Пропаганды распространило через немецкие иностранные агентства, выдержки из текста перепечатывались в немецких ежедневных газетах.

В своей книге Шефер беспардонно приукрасил реальность и описал условия концлагерной жизни как безобидные. В тексте он часто упоминает лагерные музыкальные мероприятия и совершенно не стесняется искажений, допущенных в трактовке реальности. Многочисленные музыкальные вечера он приводит как пример доброжелательной лагерной атмосферы. Шефер пишет:

Однажды, в теплый майский вечер заключенные отдыхали после работы на лугу, раскинувшемся позади лагерного завода. Звучали скрипки и гитары, немецкие народные мелодии и немецкие песни. Никто не раздавал приказов, никто их не получал…

Чуть ниже по тексту Шефер рассказывает о том, как после объявления Гитлера о выходе Германии из Лиги Наций, заключенные по собственной инициативе собрались во дворе лагеря и "стали петь немецкий национальный гимн". В своей книге Шефер без зазрения совести пишет, что заключенные  обратились с просьбой к лагерному руководству, чтобы им разрешили исполнять немецкую музыку во время пути на завод и в бараки:

Поздними вечерами в летнем воздухе разливаются звуки музыки, слышатся слова старых маршей и народных немецких песен. Это рабочие отряды заключенных возвращаются в "пресловутый" концлагерь лагерь и поют на ходу. Каждый, кому это интересно должен иметь в виду, что заключенные сами захотели петь по вечерам после работы. Лагерное руководство пошло им на встречу в этом вопросе и удовлетворило желание заключенных.

Пусть не все заключенные лагеря воспринимали приказание петь как принуждение или запугивание, но эта дисциплинарная мера демонстрировала узникам, что они находятся в полной власти нацистских охранников. Пение, как и военный "гусиный шаг" (так называли прусский "печатный" шаг), были применимы не только для строевой поготовки, но и в любых других ситуациях, когда необходимо добиться послушания и порядка. Все это должно было создать в глазах общественности видимость хорошего обращения с заключенными. По словам Генри Маркса:

В лагере было 4 рабочих отряда. После переклички и построения отряды, один за другим, отправлялись в лагерь под надзором охранников. Случалось, мы пели более-менее хорошо […]. Как дикая орда, мы шли через поле по проселочной дороге. Мы хотели поговорить друг с другом, наша душа тоже нуждалась в пище после физического труда. Многие лагерные разговоры, в которых я принимал участие, начинались на этой дороге. Когда  заключенные выстраивались в колонны, все разговоры замолкали и мы начинали петь. Обычно это были известные песни: например "Лора", "Каждый раз мы идем бок о бок" (нем. Wenn wir schreiten Seit) или "Моя Силезия" (нем. Mein Schlesierland). Также мы пели песни, которые пришли к нам из Папенбурга и еще одну, которую мы специально заканчивали такими словами "Болотные солдаты/Шагают, взяв лопаты/Прямо в топь" (припев песни "Болотные солдаты"). Нашего запаса песен обычно хватало на весь путь до лагеря. Последние 200 метров мы семенили "гусиным шагом" и так заходили на брусчатку лагерного двора.

Принудительное музицирование заключенных в лагерных ансамблях позднее было представлено нацистами в качестве доказательства якобы цивилизованных условий лагерной жизни. В 1933 году по приказу коменданта лагеря был создан лагерный оркестр из пяти-шести музыкантов (скрипка, гитара и мандолина) - в числе прочего они выступали с вечерними концертами. Кроме того, был создан лагерный хор, по словам Сегера "также должен был выступать по вечерам". Даже понимая, что это вокально-музыкальное представление будет использовано в нацистской пропаганде, заключенные не могли отказаться от выступления, ведь они находились в полной власти эсэсовцев.

Вернер Шефер рассказывал об этом полезном, с точки зрения пропаганды, музицировании в своей "Анти-коричневой книге", но не напрямую. Он использовал цитаты из подложного письма  одного из  заключенных Ораниенбурга в газету "Dortmunder Generalanzeiger" от 8 февраля 1934 года. По словам Шефера, он приводит эту цитату, "чтобы оправдаться от клеветнических  нападок газеты "Форвертс" (Vorwärts) на концлагерь Ораниенбург". В подложном письме заключенного идет речь о том, что  заключенные устраивали музыкальные вечера без принуждения со стороны эсэсовцев.

Жизнь заключенных совсем не так плоха, как это пытаются представить. И вот доказательство: каждый вечер заключенные устраивают музыкальные концерты и поют. Вот мой вопрос – разве сможет кто-нибудь шутить и смеяться  в тех условиях, которые нам приписывают? Это невозможно себе представить.

Радиопередача о жизни лагеря

Пропагандисты Ораниенбурга применили новое средство влияния на общественность – они устроили радиопередачу о лагерной жизни.  Существуют многочисленные примеры нацистских радиотрансляций в лагерях, но это уникальный случай трансляции вовне. 30 сентября 1933 года  комендант Шефер лично провел репортера по лагерю. Во время этой прогулки было записано 9 пленок, в 1998 году их расшифровала Мюриель Фавре. С самого начала задавался тон репортажа:

Молодая национал-социалистическая Германия должна защитить себя от лжи и клеветнических нападок, которые распространяет иностранная пресса..[…] Сегодня вы услышите репортаж об обычном дне концлагеря недалеко от великого Берлина. Мы пройдем по лагерю Ораниенбург с микрофоном и расскажем вам правду о лагерной жизни. Мы выслушаем тех, кто находится под охраной – наших запутавшихся, осужденных сограждан.

Экскурсия по концлагерю началась c наблюдения за раздачей еды во дворе лагеря. Потом корреспондент посетил столовую в административном здании, спальные комнаты, где "кровати стояли в деревянных клетях" и душевую. Лагерный быт напоминал военную казарму: после "утренней гимнастики", "перерыва на кофе" и распределения работы среди отрядов, корреспондент пообщался с некоторыми заключенными о повседневной жизни. Они выразили озабоченность бюрократической процедурой получения так называемых новых пропусков. Следующие интервью корреспондент взял в пункте первой помощи, лагерной больнице и общей комнате охраны. Время от времени к корреспонденту подходили заключенные и сдержанно отвечали на вопросы. Однажды репортер даже спросил: "Мужчина, вы дрожите. Вы чего-то боитесь?"

Пытаясь преподнести условия жизни заключенных в выгодном свете, корреспондент задал вопрос о музыкантах: "Один из заключенных сказал, что его товарищи организовали музыкальную группу и репетируют вечерами. Можно ли будет послушать их сегодня?". На это Шефер ответил:

Да, я попробую что-нибудь сделать. К сожалению, я даже не уверен, что все музыканты сейчас находятся в лагере. Как  я уже говорил, многие из наших заключенных заняты на дополнительных работах за пределами лагеря. Возможно что кое-кто из оставшихся сыграет для вас на своей старой коммунистической гитаре.

Корреспондент больше не возвращался к вопросу о лагерных музыкантах. Но из воспоминаний заключенного Гехарда Сегера мы знаем, что музыкальная группа и лагерный хор все же выступали во время этого пропагандистского визита:

После окончания экскурсии комендант получил выхолощенную и вычищенную историю про один день из жизни концлагеря. В финале передачи заключенные должны были играть и петь перед микрофоном. Излишне говорить, что за рамками репортажа остались стоны заключенных от жестокости надзирателей, ужас лагерных камер, правда об ораниенбургском аде. Комендант закончил свое выступление словами, которые стали еще одной пощечиной для заключенных. Он сказал: "Здесь наша передача завершается. Вы смогли тайком понаблюдать за тем, как играют и поют заключенные концлагеря Ораниенбург". Комендант лагеря проявил нечеловеческое бесстыдство!

В очередной раз нацисты использовали музыку в своей четко продуманной стратегии. Эффект был рассчитан точно - она подсластила впечатление от реальности и представила лагерное руководство невинными жертвами клеветы. Мы не можем с точностью сказать, дошла ли до радиослушателей эта бесстыдная передача, в нацистских газетах о ней нет никаких упоминаний.  Однако в перечне передач Имперской Вещательной Компании (нем. Reichsrundfunkgesellschaft, RRG) нашлось упоминание о передаче из Ораниенбурга. Можно сделать вывод, что передача транслировалась за пределами Германии и была рассчитана на иностранных радиослушателей и немцев, проживающих за рубежом. В любом случае, эта любопытная радиопередача демонстрирует, что нацисты стремились оправдать свои действия в глазах мировой общественности. В их руках музыка стала мощным инструментом пропаганды и убеждения. В то же время передача показывает, как легко нацисты расправлялись со своими политическими противниками и сажали их в тюрьмы и лагеря с небольшим юридическим обоснованием. 

Д-р Гвидо Факлер

Список литературы

Braunbuch über Reichstagsbrand und Hitler-Terror. Vorwort von Lord Marley. Basel 1933.

Fackler, G., 2000. "Des Lagers Stimme"– Musik im KZ. Alltag und Häftlingskultur in den Konzentrationslagern 1933 bis 1936, Bremen: Temmen.  

Fackler, G., 1998. „... den Gefangenen die nationalen Flötentöne beibringen.“ Musikbeschallung im frühen KZ Dachau. . Jahrbuch des Vereins „Gegen Vergessen – Für Demokratie, 2, 170-174.  

Favre, M., 1998. Wir können vielleicht die Schlafräume besichtigen”. Originalton einer Reportage aus dem KZ Oranienburg (1933). Rundfunk und Geschichte, 24, 164-170; .  

Marx, Henry: „Am Anfang, da hatte man doch nicht so die tödliche Routine“. Im Konzentrationslager Oranienburg. Tagebuchauszüge. In: Wer sich nicht erinnern will … ist gezwungen die Geschichte noch ein­mal zu erleben. Kiezgeschichte Berlin 1933. Hg. von der Arbeitsgruppe „Kiezgeschichte – Berlin 1933“ im Rahmen des Projekts des Berliner Kulturrats „Zerstörung der Demokratie – Machtübergabe und Wider­stand“. Berlin 1983, S. 12-19, quote on 15-16 (see also in: Biereigel, Hans: Mit der S-Bahn in die Hölle. Wahrheiten und Lügen über das erste Nazi-KZ. Berlin 1994, S. 235-238).

Morsch, G. ed., 1994. Konzentrationslager Oranienburg (Schriftenreihe der Stiftung Brandenburgische Gedenkstätten, Nr. 3)., Berlin.  

Schäfer, Werner: Konzentrationslager Oranienburg. Das Anti-Braunbuch über das erste deutsche Konzentrationslager. Berlin 1934, quotes on 29, 42-43, 76, 162-163, 167. This book is the camp’s commandant written response to publications by released and escaped prisoners from Dachau.  Though there is some doubt concerning Schäfer’s authorship, there is no doubt that he provided much of the information contained within the book.

Seger, Gerhart: Oranienburg. Erster authentischer Bericht eines aus dem Konzentrationslager Geflüchteten. Mit einem Geleitwort von Heinrich Mann und Stimmen von Walter Mehring und Kurt Hiller zur Ermordung Erich Mühsams nebst Nazidokumenten im Anhang. Berlin 1979, quote on 29 (Erstausgabe: Karlsbad 1934 mit einem Geleitwort von Heinrich Mann).

Widmaier, T., 1997. KZ-Radio. Lautsprecherübertragene Musik in nazistischen Konzentrationslagern. In H. Heister, ed. Musik / Revolution. Festschrift für Georg Knepler zum 90. Geburtstag.

Hamburg, pp. 315-324.  

Excerpts of the radio report about Oranienburg discussed in this piece can be found online at: www.dra.de/online/dokument/1998/september.html ; The recordings survived in a Czech radio archive and in 1995 were re-edited by the Deutsche Rundfunkarchiv in Frankfurt am Main, where they are located at call number 2955807/2).

A VHS copy of the propaganda film Die neuesten Aufhanmen aus dem Konzentrationslager Oranienburg (The Latest Shots from the Concentration Camp Oranienburg) from 1933 is housed at the video archive of the Sachsenhausen memorial at Oranienburg (call number VHS-Videokassette 74).