Вскоре после открытия Бёргермора, культурная жизнь лагеря достигла наивысшей точки развития. Иллюстрацией тому служит появление "Песни Бёргемора" (нем. Börgermoorlied) и еще два события, несвязанных между собой. Вольфганг Лангхофф, инициатор создания "Лагерного цирка" (нем. Zircus Konzentrazani), позднее подробно описал свою жизнь в лагере Бёргермор. Однако, недавно были обнаружены документы, из которых становится ясно, что перед официальной премьерой "Лагерного цирка" состоялось ещё одно, неизвестное ранее, представление. В письме от 21 августа 1933 г. Юджин Эггерат писал:
Вчера [воскресенье 20 августа 1933 г.] здесь был цирк. Товарищи подражали игре на волынке с помощью пустых жестянок из-под маринованной селедки и оловянных тарелок. Также у нас была скрипка, мандолина, губная гармошка и аккордеон. Все вместе это составило "приличный" оркестр. Далее шло 12 номеров. Нонни, девушка без ног, была гвоздем программы. В зале собралось около 500 арестантов. Было очень весело, почти как в цирке "Аполло". На большой открытой площадке между бараков было оборудовано пространство для представления (нам дозволено свободно передвигаться в пределах ограждений из колючей проволоки). Лангхофф позеленел от зависти и пообещал устроить в следующее воскресенье великолепное семейное представление за полцены.
Это представление во многом похоже на "Лагерный цирк" Лангхоффа. Это были два цирковых представления с разнообразными номерами, "волынкой" и "оркестром". Удивительно, что не один человек, а сразу несколько людей придумали поддержать своих товарищей веселыми воскресными представлениями, которые были разрешены в лагере.
К моменту первого представления шоу Лангхоффа было далеко от совершенства. Даже если бы он и снизил цену билетов, его конкуренты могли не опасаться соперничества. Уже во время подготовки к выступлению, Лангхофф и другие заключенные открыто высказывали опасение, не смогут ли эсэсовцы или лагерное руководство использовать "цирк" для нацистской пропаганды. По этой причине все тонкости будущего представления обсуждались с доверенными людьми в каждом бараке поотдельности. В тот же день Лангхофф начал подготовку к представлению и поиск исполнителей. Он попросил Иоганна Эссера написать стихи для лагерной песни, которая со временем стала "Песней Бёргермора". Представление стало возможным благодаря одобрению нелегального комитета заключенных и небольшому вознаграждению.
"Лагерный цирк" Вольфганга Лангхоффа
27 августа 1933 года состоялось, наконец, представление "Лагерного цирка" . Оно стало ответом на так называемую "Ночь длинных досок", во время которой пьяные эсэсовцы напали на заключенных 9-го и 10-го бараков и заставили их пройти сквозь строй, нанося идущим удары деревянными досками. После такой жестокой расправы, среди арестантов воцарилось уныние и покорность, поэтому, в числе прочего, цирк Лангхоффа должен был поднять моральный дух заключенных. Циркачи надеялись своим примером показать, что необходимо найти новые силы и объединиться. Также цирк должен был "указать СС на разницу между их примитивным восприятием жизни и восприятием жизни их политических опонентов". Циркачам хотелось повлиять на поведение "крепких парней" из СС. Заключенных очень ободрял тот факт, что комендант лагеря не только дал разрешение на представление, но и сам решил посетить "Лагерный цирк" вместе со своей охраной.
Очевидное превосходство Лангхоффа заключалось в том, что его представление включало настоящие цирковые номера. Арестанты - участники шоу, создали специальную программу развлекательных и комедийных номеров, призванных поднять "моральный дух" товарищей. В пятом бараке был оборудован манеж. Один из заключенных был назначен глашатаем и по всему лагерю, даже в присутствии коменданта, оповещал о грядущем представлении и развешивал афиши, а другой заключенный, ставший клоуном, предлагал болотную жижу в качестве "торфяного мороженого". "Парад-алле" и музыкальные интерлюдии сопровождал небольшиой оркестр "Schrammelkapelle", состоящий из аккордеона, скрипок, изготовленных кустарным способом, и бубна. С тонкой иронией шпрейхшталмейстер вел представление в бумажном колпаке и с хлыстом в руках. Публика восторжено приняла цирковое шоу. На сцену вышли пять "болотных девушек" с танцем живота, затем "арабские гимнасты", два клоуна, два жонглера и комик. Выступали также "болотный балет", состоявший из пяти самых полных арестантов, борцы, акробаты, два боксера, которые инсценировали схватку, "болотные солдаты" - клоуны Пат и Паташон, которые исполнили памфлеты, а также хор из сорока человек, который исполнил песню "Солдат, стоящий на берегу Волги" (нем. Es steht ein Soldat am Wolgastrand) и другие песни.
Гвоздем программы стала премьера песни "Болотные солдаты" (нем. Börgermoorlied или Moorsoldatenlied). Исполнение, и так не лишенное энтузиазма, к финалу стало просто вызывающим. Выступление с песней, которую написали заключенные, перед эсэсовцами было большим прорывом для арестантов. Песня представляла собой новую форму творчества, появившуюся в жестоких условиях заключения. Эта песня нашла отклик в сердцах всех заключенных и вселяла в них оптимизм. Вскоре песня вышла за пределы лагеря, воспринималась как доказательство самоопределения арестантов и стала символом сопротивляния нацизму. Песня во многом определила славу "лагерного цирка". После такого эмоционального финала представления, арестанты вернулись в свои бараки ровным строем, как и пришли.
Успех цирка Лангхоффа был очевиден для Эггерата. Это представление заключенные приняли даже лучше, чем первое, они жаждали продолжения, и это подогревало амбиции Лангхоффа. Эггерат писал 30 августа 1933 года:
В воскресение состоялось великолепное представление! С "быками", "верблюдами" и другими диковинами. Я бы с удовольствием заплатил пятерку, как за Цирк Сарасани (Circus Sarasani). Без шуток, это было отличное представление. Режиссер Вольфг. [Вольфганг Лангхофф] создал почти трехчасовое шоу! В зале присутствовало 900 заключенных и 60 эсэсовцев. Некоторые песни были написаны специально для представления и исполнялись на четыре голоса! Оркестр, состоящий из пяти человек, ведущий Доктор "Болотный трепач", "Болотные певцы" (нем. Moorsänger), "Великий болотный балет" (нем. Riesenmoorballet), "Горные соловьи" (нем. Bergische Nachtigall) и многое другое. Короче говоря, это был лучший день за последние полгода! Было очень забавно, когда в конце Доктор "Болотный трепач" предложил в следующее воскресенье привести жен и детей.
Хотя мнения Эггерата и Лангхоффа не совсем совпадали, оба они были в восхищении от состоявшегося представления.
Цирк отображал нужды и горечи арестантской жизни в осотроумной, смешливой, а подчас и дерзкой манере. Его программа была похожа на пестрые лоскуты: в нее входили акробатические и комедийные номера, пародия на кабаре, скетчи и музыкальные представления, интересные всем зрителям. Такие небольшие номера было не только проще подготовить и провести, найти для них оборудование и декорации практически не составляло труда. К тому же, их было труднее раскритиковать, ведь в номерах всегда было место импровизации и актеры молниеносно реагировали на изменения настроения у эсэсовцев. Для такого большого количество номеров требовалось много актеров, и это способствовало объединению заключенных. Наконец, и это было не менее важно для Лангхоффа, частые репетиции дали свои плоды и уровень актерской работы был на максимально возможной в лагерных условиях высоте.
"Лагерный цирк" высмеивал и критиковал условия, в которых находились арестанты, главным его оружием была ирония. С осторожностью высмеивалась и глупость охранников. Тем не менее, эсэсовцам понравилось представление, удивишее их своей оригинальностью и находчивостью. Рассчитывая произвести хорошее впечатление, Лангхофф особенно внимательно отнесся к режиссуре и актерскому исполнению. Эсэсовцам был предоставлен весь первый ряд - отсюда было удобнее всего делать фотографии для дальнейшей пропаганды. Более того, даже выбор шуток был обусловлен интеллектуальными возможностями эсэсовцев. В веселой манере актеры спрашивали нацистов об их планах, к примеру, когда же будет поднят вопрос об улучшении жизненных условий в лагере. Кульминацией циркового представления должен был стать объединяющий и раскрепощающий смех. С одной стороны, подобные шутки создавали впечатление независимости арестантов. С другой стороны, малейшего знака со стороны эсэсовцев было достаточно для того, чтобы прекратить поток черного юмора, несшегося со сцены.
Фактически "лагерный цирк" укрепил отношения между охранниками и арестантами Бёргемора, подарив последним надежу и придав им смелости. "Лагерный цирк" как бы проверил способность заключенных к осознанию своих страданий, их возможность к сопротивлению. Эту проверку прошли заключенные не только Бёргермора, но и других лагерей этой местности: когда одного из заключенных переправляли в другой лагерь, он рассказывал новым товарищам о "лагерном цирке" и вскоре в лагерях далеко за пределами Бёргермора стали проходить представления по принципу цирка. Похожие представления прошли 1 апреля 1934 года в Бёргерморе, а в 1941 году в новогоднюю ночь в Нойенгамме. В этом лагере бывшие "болотные солдаты" Генрих Пакуллис и Эрнст Заальвэхтер возобновили цирковые представления под девизом, что у человека должен быть цирк "в жизни и в смерти".