В довоенные годы в Дахау на перевоспитание и "превентивное заключение" (нем. Schutzhaft — заключение в тюрьму или концентрационный лагерь без судебного решения) отправляли политических противников нацистского режима, представителей религиозных движений и движений сопротивления, а также простых жителей Германии, оппозиционных нацистскому режиму. Первые евреи попали в Дахау именно из-за своих политических убеждений, а не из-за религиозной или расовой принадлежности. Но уже после Хрустальной ночи и аннексии австрийских территорий в лагерь стали прибывать тысячи еврейских заключенных. Даже после разделения узников на категории (особенно после начала войны), в лагере по-прежнему преобладали политические заключенные; они занимали особое место во внутренней иерархии заключенных на протяжении всей истории существования Дахау. Их положение оказывало большое влияние на досуг и других узников Дахау: активное сопротивление режиму, а также особое место в лагерной иерархии помогало политзаключенным не только организовывать собственные мероприятия, но и помогать в организации подпольных собраний своим товарищам по несчастью.
Со временем повседневная жизнь в Дахау заметно менялась – на это влияли как требования "Инспекции концентрационных лагерей", так и времена года или прихоти лагерного начальства и персонала. У узников Дахау всегда, пусть и в ограниченном объеме, было свободное время. Например, до 1938 года во время кратких перерывов в работе заключенным были разрешены игры. С 1941 года было разрешено проведение культурных мероприятий и развлечений: театральных представлений, концертов, ревю и лекций; была создана заметная библиотека. В 1943 году, после военных неудач Рейха, полагавшегося преимущественно на рабский труд, для повышения эффективности труда заключенных, были несколько улучшены условия жизни: немного улучшено питание, некоторые категории заключенных получили право получать посылки, был утвержден перечень спортивных и культурных мероприятий. Осенью 1944 года, когда стала очевидна неизбежность поражения Германии, условия содержания в лагерях резко ухудшились. Независимо от этих колебаний толерантности властей, на протяжении всего существования лагеря узники Дахау тайно создавали музыку.
В военные годы население лагеря Дахау стало удивительно разнообразным. До 1938 года заключенными были преимущественно немцы, а чуть позднее и австрийцы, затем постепенно, по мере продвижения немецкой армии по странам Европы, в лагере стали появляться заключенные других национальностей. К коммунистам и социал-демократам присоединились Свидетели Иеговы, цыгане (Рома и Синти), а также гомосексуалисты различных национальностей. Из всех нацистских лагерей именно в Дахау было самое большое количество узников-священнослужителей: почти 3000 человек (преимущественно поляки). В ноябре 1938 года, после Хрустальной ночи в лагерь Дахау были интернированы тысячи евреев (впрочем, многие из них вскоре получили свободу, поскольку нацистские власти сочли, что массовая эмиграция евреев будет возможным решением "еврейского вопроса" в Германии). В последние военные годы многообразие заключенных Дахау (политическое, религиозное, национальное) подпитывало богатую музыкальную жизнь лагеря.
В лагере проходили разнообразные музыкальные мероприятия – как по принуждению нацистов, так и по инициативе заключенных. Сохранились свидетельства о выступлениях оркестров, представлениях кабаре, хоровом и коллективном пении, исполнении церковной музыки; также есть описания и принудительного пения узников. Среди заключенных Дахау были, конечно, и те, кто не участвовал в культурной жизни. По воспоминаниям одного из узников,
музыка была неотъемлемой частью жизни и традиций Дахау. Она звучала во время визитов разных комиссий, инспекций и делегаций. Например, когда какой-нибудь высокопоставленный гость, приехавший в Дахау ввиду отсутствия лучшей альтернативы, сидел, разомлев от сытной еды, перед зданием столовой выстраивался оркестр, и музыканты, улыбаясь, играли веселые марши. Или это был струнный оркестр, который по воскресеньям играл для заключенных в лагерной душевой.
Как и в других нацистских лагерях, в Дахау принудительное пение заключенных было неотъемлемой частью ежедневных маршировок и перекличек. Бывшие заключенные, например Карл Рёдер, рассказывали, что должны были непрерывно петь по пути в лагерь после тяжелого рабочего дня:
Я не знаю, сколько часов пропел в лагере. Должно быть, несколько тысяч. Мы пели, когда шли на работу, и пели, когда возвращались в лагерь. Мы пели часами на плацу для перекличек, чтобы заглушать крики тех, кто подвергался жестоким наказаниям, пели мы и тогда, когда коменданту лагеря просто хотелось, чтобы мы пели... Большое значение придавалось ритму. Мы должны были петь бодро, по-военному, и прежде всего, громко... После многочасового пения мы, бывало, не могли издать ни звука. Было известно, что для нас это пение было пыткой, и поэтому нас всегда заставляли петь во время военных строевых подготовок.
Обычно лагерное начальство требовало от заключенных исполнения немецких маршей и ностальгических песен. Некоторые заключенные Дахау описывли пытку под названием "болотный экспресс": с помощью веревок и балок людей, как скот, впрягали в тяжелые платформы и заставляли тащить этот груз и при этом петь на потеху эсэсовцам. Заключенных, которых ловили после неудачного побега, заставляли ходить по лагерю с табличкой "Я снова здесь" на груди и в сопровождении маленького оркестра. Карл Рёдер вспоминал:
Мы постоянно пели одни и те же песни, каждый раз одно и то же. Я никогда не мог заставить себя просто механически петь. Ненависть и гнев всегда душили меня, я чувствовал, что задыхаюсь. Я предпочел бы физические пытки.
Домашние концерты для офицеров СС также были обычной практикой в Дахау. Заключенным предлагали или приказывали развлекать гостей на различных мероприятиях, от дней рождения до обычных обедов. Как правило, за свою работу музыканты получали дополнительную порцию еды или сигареты, которые можно было обменять потом на что-то необходимое, но все же, многие заключенные опасались такой практики.
В Дахау применяли и другие, более изощренные музыкальные пытки. Из всех нацистских лагерей в концлагере Дахау наиболее активно использовалось радио для давления на психику заключенных. Комендант лагеря через громкоговорители, на максимальной громкости транслировал передачи нацистского радио по ночам и во время перерывов на еду. Узники, таким образом, были вынуждены слушать речи Гитлера, заявления о "неизбежной победе" немецкой армии, а также песни, полные издевательств над их политическими, религиозными и национальными ценностями. Часто радио играло во время избиений заключенных, и "музыка из динамиков смешивалась со стонами и криками истязаемых".
Помимо принудительного музицирования, в среде заключенных Дахау были широко распространены разнообразные музыкальные инициативы. По сравнению с такими лагерями, как Маутхаузен и Освенцим, в повседневной жизни заключенных Дахау было относительно больше свободы действий. Музыкальные спектакли, не согласованные с администрацией, было делом крайне рискованным и опасным, но ситуацию спасала терпимость влиятельных политзаключенных, а также готовность некоторых офицеров СС брать взятки.
Граница между добровольным и принудительным музицированием оказалась размытой, когда в 1938 году в лагере появилась песня, сочиненная Гербертом Циппером и Юрой Зойфером. Как это часто бывало с официальными лагерными песнями, она имела двойственный характер. Нацисты любили ее за воинственность и маршевый ритм, заключенные же видели в ней оду сопротивлению и стойкости. Это была одна из немногих песен, которые узники пели не только по приказу, но и добровольно.
Музыкальная жизнь заключенных Дахау сводилась преимущественно к неофициальному групповому пению. Однако существовали также тайные хоры и музыкальные коллективы, струнные квартеты, оркестры и кабаре. Наслаждаться этими выступлениями могли далеко не все заключенные, однако для тех, кому повезло присутствовать на них, они остались ярким впечатлением:
В условиях лишения свободы, без ясной перспективы избавления, в ситуации, когда единственной целью являлось психическое и физическое уничтожение тысяч человеческих существ, погружение в бессознательное становится чрезвычайно угрожающим... В этом положении подобные выступления являлись ценнейшим компонентом внутреннего сопротивления.
Групповое пение было для заключенных Дахау одним из самых распространенных способов проведения досуга. Заключенные пели известные немецкие народные песни, песни международного революционного движения и лагерные песни, известные всем политзаключенным, которые выступали против нацистской системы - например, "Болотные солдаты" (нем. Moorsoldatenlied). В первые годы существования Дахау узники активно пели песни молодежных и радикальных движений. В таком лагере, как Дахау, национальные народные песни оказались особенно актуальны: они объединяли заключенных, позволяли обмениваться воспоминаниями о том, что было утрачено или отринуто. Зачастую поздно ночью в бараке узники, изможденные дневным непосильным трудом, пели по несколько часов подряд. Как вспоминал один из выживших:
Кто-то встал, и сперва тихонько, а затем, постепенно набирая силу, зазвучал церковный гимн. У исполнителя – кантора из большого польского костела – был отличный лирический тенор. Мы все внимательно слушали. После этого церковного гимна последовало несколько песен на идиш, более торжественных и даже трагических. Через полчаса или час все стихло. Певец хранил молчание. Старший по бараку заговорил снова, на этот раз тише и человечнее: "Кто еще хочет петь?" Голос следующего певца, исполнявший "Молитву святого Валентина", звучал ярче и сильнее. "Это оперный певец из Праги", – прошептал кто-то рядом со мной. После отрывка из "Фауста" прозвучали другие оперные арии... Последняя песня, "Мой городок Бельцы", потонула в рыданиях. Певец плакал, старший по бараку тоже. Они оплакивали свои разрушенные дома и своих убитых родственников. "Счастливую песню", - потребовал старший по бараку. Певец молчал. Тогда встал эстрадный артист из Семигорья. Он начал петь заказанную песню, однако почти сразу остановился. Вместо этого он снова запел песни о доме, о Бельцах, затем и он замолк. Наступила тишина.
В репертуаре заключенных Дахау были не только известные песни, но и новые, созданные в лагере произведения. Большинство написанных в застенках песен рассказывали о повседневных страданиях людей в лагере, зачастую они несли практическую информацию или совет. Основой для многих песен служили уже существующие мелодии; авторы остальных мелодий, по большей части, остались неизвестны. Наряду с неофициальным групповым пением в Дахау существовали и различные хоры – как официально разрешенные, так и тайные.
Как упоминалось ранее, Дахау отличался от других нацистских лагерей тем, что среди его заключенных были многочисленные священнослужители. Их вклад в культурную жизнь лагеря заключался в основном в хоровой музыке. Польский хор особенно активно работал в дни Рождества: они исполняли колядки (koledy) и музыку из рождественской пьесы (szopki). Немецкие и австрийские священники проводили регулярные службы, которые быстро превратились в особую форму выступлений в лагерном бараке, которые основывались на хоровом пении.
В мае 1938 года Герберт Циппер собрал небольшой оркестр, который ночами и в воскресные дни устраивал подпольные концерты для небольших групп заключенных. Основываясь на свидетельствах бывших заключенных-чехов, историк Милан Куна говорит о существовании в Дахау в военные годы трех инструментальных ансамблей. Во-первых, это официальный лагерный оркестр, созданный в 1941 году по большей части из чешских музыкантов. Далее - в сентябре 1941 года из музыкантов лагерного оркестра был создан отдельный духовой оркестр. У этих музыкантов была собственная униформа. А репертуар состоял в основном из маршей, которые звучали у лагерных ворот для уходивших на работы и возвращавшихся в бараки узников. Третий известный коллектив – оркестр под руководством заключенного по имени Вон Хурк. В этом коллективе было несколько профессиональных музыкантов, и исполнял он различные классические произведения, в том числе написанные запрещенными композиторами неарийского происхождения. Состав и деятельность оркестров в Дахау были практически такими же, как ансамблей в других лагерях. Музыканты использовали инструменты, имевшиеся в лагере или те, которые им было разрешено получить из дома, и в основном сами делали аранжировки для них и расписывали партитуры. У музыкантов были привилегии: они получали дополнительные пайки хлеба и работали почти исключительно на территории лагеря. Выступления организовывались в основном для офицеров СС или для важных гостей, репертуар состоял главным образом из немецких маршей и популярных мелодий. У заключенных не было возможности посещать концерты оркестра, и потому прилагались специальные усилия, чтобы устраивать тайные выступления только для заключенных.
С 1938 года, после депортации в лагерь первых жертв аншлюса Австрии спектакли сатирического кабаре стали рядовыми событиями жизни Дахау. Такие известные австрийские артисты как Герман Леопольди, Фриц Грюнбаум, Поль Морган и Фриц Лёнер-Беда давали по воскресеньям концерты, пользовавшиеся большой популярностью. Вот как бывший заключенный Бруно Хейлиг описывал их выступления:
Каждое воскресенье артисты Фриц Грюнбаум, Поль Морган, Герман Леопольди и певец из Берлина Курт Фусс давали представление кабаре. Сперва идея организации кабаре в концлагере показалось нам абсурдной, но она оказалась очень удачной. Толпы заключенных посещали спектакли. Грюнбаум и Морган показывали свои старые номера, их встречали бурными аплодисментами. Леопольди написал великолепный хит. Курт Фусс пел изысканные баллады о женщинах и любви. "С юности эта мелодия поймала меня в сети..." – эта песня даже в моем детстве не была нова, но в концентрационном лагере не было нужды в новинках. Эти дневные выступления кабаре дарили нам глоток свободы. В течение часа или двух нам казалось, что мы дома.
Большинство участников кабаре в конце 1938 года были переведены в Бухенвальд, где продолжили выступления.
Дахау был освобожден американскими войсками 29 апреля 1945 года.
Список литературы
Adam, W., 1947. Nacht über Deutschland: Erinnerungen an Dachau, Vienna.
Arthofer, L., 1947. Als Priester im Konzentrationslager: Meine Erlebnisse in Dachau, Vienna.
Baaske, A., 1991. Musik in Konzentrationslagern, Freiburg im Breidgau: The Projektgruppe.
Balfour, M. ed., Theatre and War 1933-1945: Performance in Extremis, Polygons.
Braun, S.A., 1985. From Concentration Camp to Concert Hall, Los Angeles: Alex Braun.
Cummins, P., 1992. Dachau Song: The Twentieth Century Odyssey of Herbert Zipper, New York: Peter Lang.
Dunin-Wasowicz, K., 1982. Resistance in the Nazi Concentration Camps 1933-1945, Warsaw: Polish Scientific Publishers.
Fackler, G., 2000. "Des Lagers Stimme"– Musik im KZ. Alltag und Häftlingskultur in den Konzentrationslagern 1933 bis 1936, Bremen: Temmen.
Ferber, W., 1993. 55 Monate Dachau: Ein Tatsachenbericht, Bremen: Donat.
Focht, J. & Nauderer, U.K., 2002. Musik in Dachau., Dachau: Zweckverband Dachauer Galerien und Museen.
Gostner, E., 1945. 1000 Tage im KZ: Ein Erlebnisbericht aus den Konzentrationslagern Dachau, Mauthausen und Gusen, Innsbruck.
Heilig, B., 1941. Men Crucified, London.
Hippen, R., 1988. Es Liegt in der Luft: Kabarett im Dritten Reich, Zürich: Pendo-Verlag.
Kuna, M., 1993. Musik an der Grenze des Lebens: Musikerinnen und Musiker aus Böhmischen Ländern in Nationalsozialistischen Konzentrationslagern und Gefängnissen, Frankfurt/M.: Zweitausendeins.
Lammel, I. & Hofmeyer, G. eds., 1962. Lieder aus den Faschistischen Konzentrationslagern, Leipzig: Friedrich Hofmeister.
Röder, K., 1985. Nachtwache: 10 Jahre KZ Dachau und Flossenbürg, Vienna.
Rovit, R. & Goldfarb, A., 1999. Theatrical Performance during the Holocaust: Texts, Documents, Memoirs, Baltimore and London: The Johns Hopkins University Press.
Stompor, S., 2001. Judisches Musik- und Theaterleben unter dem NS-Staat, Hannover: Europaisches Zentrum fur Judische Musik.
