Злата Ткач (урожд. Бейрихман) родилась 16 мая 1928 года в селе Лозовая, Бессарабия, тогда входившем в состав Королевства Румынии. Когда ей было всего несколько месяцев, родители — Моисей Бенционович Бейрихман и Фрейда Менделевна Койфман — переехали с ней в Кишинёв. В послевоенных интервью она с особой теплотой вспоминала своих бабушку и дедушку по материнской линии, умерших ещё до войны. Она говорила, что они говорили на идише, молились и соблюдали религиозные обычаи своего поколения, выросшего в Кишинёве.
Отец Златы был профессиональным скрипачом и преподавал в местной консерватории. Именно он поддержал её ранний интерес к музыке: под его руководством она начала заниматься скрипкой и фортепиано в детстве. В семье говорили на русском и идише, а начальную и гимназическую школу она посещала на румынском языке. После присоединения Бессарабии к СССР в 1940 году она перешла в русскоязычную школу.
Юность Ткач прервала Вторая мировая война. Как и многие советские граждане, она с матерью была эвакуирована в Среднюю Азию. Однако, как отмечают исследователи, решение об эвакуации принималось не всеми одинаково даже внутри семей. Так, её дядя Мордехай отказался уезжать и погиб в гетто на территории Транснистрии, а двоюродный брат Арон был сразу призван в армию и выжил.
Отец Златы был мобилизован, но успел организовать эвакуацию жены и дочери через Махачкалу (Чечено-Ингушская АССР), откуда они переправились через Каспийское море в Среднюю Азию. Во время пути Злата потерялась и оказалась одна в Намангане (Узбекистан), где тяжело переболела сыпным и брюшным тифом. Разрешения на поселение в крупных городах, таких как Ташкент, давали редко, а разлука с близкими во время эвакуации была обычным явлением. В Намангане она провела военные годы в детском доме, не зная, что мать была недалеко.
Воссоединение с матерью произошло в 1943 году, после чего они вернулись домой, чтобы она могла продолжить учёбу. Однако, как и многие эвакуированные, семья столкнулась с болезнями (дизентерия) и сложностями репатриации в Кишинёв в последние месяцы войны. Ткач вспоминала о тяжёлой борьбе за выживание, о трудности достать еду и о том, как угасли еврейские традиции в военные годы.
В 1945 году она поступила на физико-математический факультет Кишинёвского университета. Но страсть к композиции взяла верх: в 1947 году она перевелась на композиторское отделение Кишинёвской консерватории, где училась у Леонида С. Гурова, недавно прибывшего из Одессы, и возобновила уроки скрипки у Иосифа Л. Дайлиса.
Её последние годы учёбы пришлись на период роста послевоенного антисемитизма в СССР: «дело врачей» (1948), культурная кампания Андрея Жданова против «космополитизма» и «Ночь казнённых поэтов» (1952), когда были убиты известные еврейские и идишские писатели. Окончив консерваторию в 1952 году, она позже вспоминала о смерти Сталина в 1953-м и о страхе, что всех евреев Бессарабии могут депортировать в Биробиджан.
Все высшие квалификации она получила в Кишинёвской консерватории, завершив обучение в 1962 году. В 1986-м стала доцентом, а в 1993 — профессором того же вуза. Была замужем за музыковедом Ефимом Ткачом, в браке родился сын Лев.
Злата Ткач вошла в историю как первая профессиональная женщина-композитор Молдавии. В 1974 году она была удостоена звания «Заслуженный деятель искусств Молдавской ССР», а в 1982 — Государственной премии Молдавии.
Её умение работать с разными инструментами поражало, а успех как женщины и еврейки в советской системе был исключительным явлением. Хотя покидать СССР она не собиралась, Ткач с гордостью относилась к Государству Израиль и самой идее еврейской национальной родины. На протяжении всей жизни она соблюдала еврейские традиции — от погребения родителей на еврейском кладбище до сохранения старинных рецептов и обычаев. Сама она считала это важной частью своей идентичности.
Злата Ткач скончалась в Кишинёве (Chișinău) в 2006 году.
Музыкальное наследие: еврейская тематика
За свою плодотворную карьеру Злата Ткач создала впечатляющий каталог — около 800 произведений. Среди них — камерные ансамбли, струнные квартеты, концерты, вокальные и хоровые сочинения, музыкальные постановки, музыка для кино и театра, а также детские песни. Особенно выделяются её детские оперы: Коза и три козленка (1966), позднее переработанная в Волк-обманщик (1983), и балет Андриеш. В числе камерных опер — Голуби по диагонали и Шаг к бессмертию. В числе произведений для скрипичных инструментов — концерт, впервые исполненный в 1972 году, и соната для альта и фортепиано (1981), отражающие её приверженность экспрессивному, часто фольклорному, струнному письму.
С середины 1980-х годов, вдохновлённая политикой гласности в СССР, Ткач всё глубже обращалась к еврейской тематике. Она создала вокальные циклы на идише, такие как Dine guter nomen (1996), а также музыкальные воплощения текстов Шолом-Алейхема (2001). К её поздним произведениям относятся Dos glekele (2004) и Flacăra iubirii (2006, «Романсы на румынскую поэзию»). Эти сочинения стали трогательными музыкальными памятниками еврейскому страданию и стойкости, органично соединяя свободную тональность с восточноевропейскими фольклорными интонациями.
Она также создала ряд произведений, прямо посвящённых памяти жертв Холокоста или сохранению еврейской культуры. Среди них — соната-экспромт для фортепиано, посвящённая жертвам Холокоста; сюита Песни из фашистского ада, премьеры которой состоялись в 1984–1986 годах; камерные сочинения, такие как Четыре пьесы из еврейского фольклора (1995), сохраняющие характерные региональные элементы песенной и традиционной музыки.
Её наиболее масштабным произведением стал драматический поэм-реквием Яд ва-Шем, в котором использованы тексты на иврите и идише. Эти «холокостные» работы соединяют личную память с общественным значением. Так, Яд ва-Шем — эмоциональный реквием, созданный в тот период, когда Молдавия начала открыто осмыслять свои военные преступления. Хотя её фортепианный экспромт не получил широкого распространения, он упоминается как важный мемориальный жест позднего периода творчества.
Четыре пьесы из еврейского фольклора (1995) усиливают еврейско-музыкальную линию творчества Ткач. Произведения созданы в двух версиях — для фортепианного трио и для струнного квартета. Обе редакции направлены на возрождение идишской культуры через тональный язык, обогащённый ритмикой народной музыки.
Музыка Ткач демонстрирует соединение частной и общественной памяти в эпоху позднего социализма, превращая пережитую трагедию в культурный диалог. При этом форма музыкального высказывания позволяла выражать «нежелательную память» о Холокосте в Молдавии, Украине и других республиках СССР. Музыка, благодаря своей абстрактной и многослойной природе, становилась особенно мощным средством мемориализации.
